«Узкоколейка в Мещерских лесах – самая неторопливая железная дорога в Союзе».
К.Г. Паустовский, «Мещерская сторона»
Дорога в чащу
Поселок Курша был основан литовскими переселенцами, сосланными русским правительством в Мещерские леса несколько веков назад. Название поселка они привезли с собой – то место, где поселились ссыльные, было очень похоже на родную им Куршскую косу.
В 1927 году глухой лесной поселок связала с цивилизацией узкоколейная железная дорога. Но не для того, чтобы людям было удобно, а для вывоза леса – после Гражданской войны стране срочно потребовался стройматериал, и мещерские корабельные сосны плотным потоком шли во Владимир, Рязань и даже в Москву.
Образовавшийся прямо в чаще – на самом конце узкоколейки – поселок лесорубов получил название Курша-2. Население его составляло порядка тысячи человек. Не заключенных – вольных (в понятии тех лет), считая жен и детей.
Леса вокруг было много, но советское государство требовало его все больше – план по вырубке и поставкам древесины рос с каждым годом. Местных жителей это не смущало – народ подобрался трудолюбивый, сильный. Единственное, чего боялись лесорубы, это лесных пожаров.
Когда огонь идет понизу, с ним еще можно бороться – песком, водой, рытьем канав, прорубкой просек. Страшно, когда пламя, наткнувшись на не рухнувший от старости сухостой, перекидывается наверх, к кронам деревьев, и ветром разносится на тысячи и тысячи гектаров, не щадя никого и ничего. Бороться с верховым пожаром кустарными методами невозможно, да и опасно.
Жаркое лето 1936-го
Начался август 1936 года – ветреный и горячий. Никто не знает, по каким причинам вспыхнул пожар. Он пришел с юга, мощный, быстрый, уничтожающий все живое. Свидетель трагедии Г.Е. Клеменов с ужасом вспоминает: «Такого огня я не видел даже и на войне. Он несся по лесу со страшным ревом. И скорость его была такая, что убежать из леса в тот день мало кому удалось. Огонь накрыл косарей, грибников, лесорубов. Возчики леса, как потом оказалось, распрягли лошадей и пытались вскачь уйти от огня. Все живое погибло: коровы, лошади, лоси, мелкие звери и птицы. Караси сварились в лесных бочагах. Стена огня шла по борам с ревом бешеной скоростью.Казалось, лес не горел, а взрывался. Вихри огня и черного дыма поднимались высоко вверх. Пожары от падавших сверху огненных “шапок” начинались в разных местах. Мне казалось тогда: весь мир занят огнем. Деревня наша, отделенная от леса болотцем и полосой поля, задыхалась в дыму. Из всех домов барахлишко повыносили, ждали, вот-вот где-нибудь вспыхнет. Горела рожь, дымились сухие луга. Деревню пожар миновал – поле остановило огонь, он пошел лесом, влево от нас. И тут мы опомнились: а Курша? Она в трех километрах в лесу. Как раз через Куршу прошел огонь. Кинулись… Курши нет!»
Главное – план!
Поселок лесорубов Куршу-2 огонь снес подчистую. А люди? Ведь каждый день по узкоколейке ходили поезда, сотнями кубов таскали к центральной магистрали лес. И в тот день на станции стоял очередной паровичок, ждал, когда его загрузят древесиной. Неужели нельзя было вместо сосновых стволов посадить на платформы людей, хотя бы женщин и детей, вывезти их подальше, пока опасность не минует?
Оказалось – нельзя! План должен быть выполнен. Ведь народное добро это не люди, это – уже спиленные древесные стволы, и их надо спасать в первую очередь. Так сказал диспетчер станции – официальный представитель советской власти в поселке, и люди подчинились и стали грузить платформы лесом.
Когда даже до диспетчера дошло, что огонь идет прямо на поселок и его не остановить, было уже поздно. Женщины с малыми ребятами гроздьями полезли прямо на платформы с бревнами, поезд дал гудок, пошел, неторопливо набирая скорость, но… по узкоколейке сильно не разгонишься, и огонь оказался быстрее. Когда паровик дошел до моста через реку, там уже все пылало. Машинист пытался проскочить мост, паровоз загорелся, пламя перекинулось на платформы с лесом…
А.А. Большова, жительница Курши-2, не может вспоминать этот ужас без слез: «Огонь успел перерезать дорогу. Все горело: лес по сторонам от пути, шпалы, деревянные мостики. Загорелись дрова на платформах, и люди оказались на бегущем по рельсам костре. Мой муж ехал кондуктором поезда. Когда паровоз зарылся носом на сгоревшем мосту, муж подбежал, подхватил меня под руки, заставил бежать вместе с ним. Кинулись сквозь огонь. У меня обгорели ноги, и не помню, каким уж образом очутилась я высоко на сосне. Муж привязал меня ремнем к дереву, и я не упала. Потеряла сознание, глядя, как от поезда остается только железный остов. Там в числе многих людей была моя мать, братья, две сестры и сноха…»
Лесорубов, оставшихся спасать поселок, ждала страшная участь. Спастись смогли лишь те, кто успел спрятаться в колодцах, в местном пруду, в реке… Из тысячи с лишним жителей Курши-2 в живых осталось несколько десятков человек. Остальные сгорели заживо.
После войны поселок отстроили заново, но просуществовал он недолго и вскоре был заброшен окончательно. Сейчас там можно найти остатки той самой узкоколейки, фундамент станции, сгнившие срубы домов, появившихся уже после пожара, и невысокий, покрытый ржавчиной крест, давным-давно установленный над братской могилой мещерских лесорубов и их семей.
К.Г. Паустовский, «Мещерская сторона»
Дорога в чащу
Поселок Курша был основан литовскими переселенцами, сосланными русским правительством в Мещерские леса несколько веков назад. Название поселка они привезли с собой – то место, где поселились ссыльные, было очень похоже на родную им Куршскую косу.
В 1927 году глухой лесной поселок связала с цивилизацией узкоколейная железная дорога. Но не для того, чтобы людям было удобно, а для вывоза леса – после Гражданской войны стране срочно потребовался стройматериал, и мещерские корабельные сосны плотным потоком шли во Владимир, Рязань и даже в Москву.
Образовавшийся прямо в чаще – на самом конце узкоколейки – поселок лесорубов получил название Курша-2. Население его составляло порядка тысячи человек. Не заключенных – вольных (в понятии тех лет), считая жен и детей.
Леса вокруг было много, но советское государство требовало его все больше – план по вырубке и поставкам древесины рос с каждым годом. Местных жителей это не смущало – народ подобрался трудолюбивый, сильный. Единственное, чего боялись лесорубы, это лесных пожаров.Когда огонь идет понизу, с ним еще можно бороться – песком, водой, рытьем канав, прорубкой просек. Страшно, когда пламя, наткнувшись на не рухнувший от старости сухостой, перекидывается наверх, к кронам деревьев, и ветром разносится на тысячи и тысячи гектаров, не щадя никого и ничего. Бороться с верховым пожаром кустарными методами невозможно, да и опасно.
Жаркое лето 1936-го
Начался август 1936 года – ветреный и горячий. Никто не знает, по каким причинам вспыхнул пожар. Он пришел с юга, мощный, быстрый, уничтожающий все живое. Свидетель трагедии Г.Е. Клеменов с ужасом вспоминает: «Такого огня я не видел даже и на войне. Он несся по лесу со страшным ревом. И скорость его была такая, что убежать из леса в тот день мало кому удалось. Огонь накрыл косарей, грибников, лесорубов. Возчики леса, как потом оказалось, распрягли лошадей и пытались вскачь уйти от огня. Все живое погибло: коровы, лошади, лоси, мелкие звери и птицы. Караси сварились в лесных бочагах. Стена огня шла по борам с ревом бешеной скоростью.Казалось, лес не горел, а взрывался. Вихри огня и черного дыма поднимались высоко вверх. Пожары от падавших сверху огненных “шапок” начинались в разных местах. Мне казалось тогда: весь мир занят огнем. Деревня наша, отделенная от леса болотцем и полосой поля, задыхалась в дыму. Из всех домов барахлишко повыносили, ждали, вот-вот где-нибудь вспыхнет. Горела рожь, дымились сухие луга. Деревню пожар миновал – поле остановило огонь, он пошел лесом, влево от нас. И тут мы опомнились: а Курша? Она в трех километрах в лесу. Как раз через Куршу прошел огонь. Кинулись… Курши нет!»Главное – план!
Поселок лесорубов Куршу-2 огонь снес подчистую. А люди? Ведь каждый день по узкоколейке ходили поезда, сотнями кубов таскали к центральной магистрали лес. И в тот день на станции стоял очередной паровичок, ждал, когда его загрузят древесиной. Неужели нельзя было вместо сосновых стволов посадить на платформы людей, хотя бы женщин и детей, вывезти их подальше, пока опасность не минует?
Оказалось – нельзя! План должен быть выполнен. Ведь народное добро это не люди, это – уже спиленные древесные стволы, и их надо спасать в первую очередь. Так сказал диспетчер станции – официальный представитель советской власти в поселке, и люди подчинились и стали грузить платформы лесом.
Когда даже до диспетчера дошло, что огонь идет прямо на поселок и его не остановить, было уже поздно. Женщины с малыми ребятами гроздьями полезли прямо на платформы с бревнами, поезд дал гудок, пошел, неторопливо набирая скорость, но… по узкоколейке сильно не разгонишься, и огонь оказался быстрее. Когда паровик дошел до моста через реку, там уже все пылало. Машинист пытался проскочить мост, паровоз загорелся, пламя перекинулось на платформы с лесом…А.А. Большова, жительница Курши-2, не может вспоминать этот ужас без слез: «Огонь успел перерезать дорогу. Все горело: лес по сторонам от пути, шпалы, деревянные мостики. Загорелись дрова на платформах, и люди оказались на бегущем по рельсам костре. Мой муж ехал кондуктором поезда. Когда паровоз зарылся носом на сгоревшем мосту, муж подбежал, подхватил меня под руки, заставил бежать вместе с ним. Кинулись сквозь огонь. У меня обгорели ноги, и не помню, каким уж образом очутилась я высоко на сосне. Муж привязал меня ремнем к дереву, и я не упала. Потеряла сознание, глядя, как от поезда остается только железный остов. Там в числе многих людей была моя мать, братья, две сестры и сноха…»
Лесорубов, оставшихся спасать поселок, ждала страшная участь. Спастись смогли лишь те, кто успел спрятаться в колодцах, в местном пруду, в реке… Из тысячи с лишним жителей Курши-2 в живых осталось несколько десятков человек. Остальные сгорели заживо.
После войны поселок отстроили заново, но просуществовал он недолго и вскоре был заброшен окончательно. Сейчас там можно найти остатки той самой узкоколейки, фундамент станции, сгнившие срубы домов, появившихся уже после пожара, и невысокий, покрытый ржавчиной крест, давным-давно установленный над братской могилой мещерских лесорубов и их семей.
Комментариев нет:
Отправить комментарий