Корабельные священники

Говорят, в море атеистов нет. На морском флоте допетровской Руси корабельным флагом была икона святого Николая Чудотворца. Лик православного святого изображали не на дереве или металле, а на полотнище, и поднимали его над мачтой. Но даже в дальние походы на борт не брали корабельных священников – молились Богу и без них. Экипажи чтили 25-ю статью Морского устава XVI века «О корабельной ратной науке», что был отпечатан в Москве и принят на флоте царя Алексея Михайловича в 1667 году по наказу главы Корабельного приказа А.Л. Ордин-Нащокина. Эта гласила: «Никто ж да дерзнет кляститься или имя Святое Бюжие втуне именовати». До Петра I на Руси, в море и на суше, государственная власть практически не вмешивалась в каждодневные церковные дела.

Кортик – вот вам патриарх!

Согласно легенде, когда высшие чины Церкви пришли к Петру I с просьбой организовать выборы нового Патриарха Всея Руси вместо скончавшегося, царь выхватил из ножен свой флотский кортик и вонзил клинок в столешницу, крикнув: «Вот вам патриарх!» Даже если это всего лишь легенда, она, тем не менее, доказывает отношение самодержца к нуждам Русской церкви.

Петр I к православию относился скептически, но желал регламентировать всех и вся, в том числе и духовную жизнь на флоте. 8 апреля 1719 года он подписал указ, согласно которому на каждый корабль должен был назначаться штатный корабельный священник. На любой – от линейного корабля с многочисленной командой до маленького сторожевика. Корабли строились и спускались на воду в то время десятками, но где брать для них священников, годных для корабельной службы, царя-реформатора не волновало. Как и то, на какие деньги должны были жить и служить «попы».

Служба в наказание

Высшие чины Церкви не смогли обеспечить военно-морской флот империи обученными в семинариях и годными по состоянию здоровья кадрами. И потому на корабли Балтийского флота стали отправлять провинившихся иеромонахов. Наказанием для них становилось пожизненная бессменная служба на кораблях, «вечное обывательство на флоте». Решение по делам преступников принимал церковный суд. Так, отправился в ссылку на море представитель древнего дворянского рода Паисий Бартенев «за самовольное принятие монашества в бытность учеником навигацко-математической школы». Не захотел служить под Андреевским флагом офицером − все равно будешь служить, но уже священником! Пока не помрешь. Туда же отправился Исайя Волошин «за укрывательство неприличных против персоны Его Императорского Величества слов, сказанных некоторыми казаками». Вольные станичники публично поносили царя, а некий Волошин не стал доносчиком, и наказанием ему стала пожизненная служба на корабле. А служба там была не сахар – в вечной сырости, зимой в холоде, летом в жаре и духоте, при изнуряющей морской качке…

А священников еще и штрафовали, если они пропускали корабельную церковную службу. Один раз пропустил – штраф рубль, второй – штраф два рубля. Это при их-то копеечном жаловании! Даже если не смог встать из-за болезни или укачало – все равно штраф. Если священник служил в нетрезвом состоянии – выпил в сырости и холоде чарку водки, – его могли судить в Духовном суде и лишить сана. Не приходится удивляться, что низшие церковные чины от корабельной службы бежали, как черт от ладана. А высшие погрязли в том, что сейчас называется коррупцией.

Судите сами, первенствующий иеромонах Котлинской (Кронштадтской) эскадры Балтфлота Маркелл Радышевский (из преподавателей Киевской духовной академии) в 1725 году продал в Риге серебряный лом и первосортный жемчуг на сумму 1461 рубль. По тем временам в России на эти деньги можно было купить приличное имение. Но «хранитель святости и духовности» накупил на эти огромные средства… личные предметы европейской роскоши. А серебро и жемчуг он воровал с окладов древних русских икон Псково-Печерского монастыря, когда служил в нем архимандритом. А дальше все было по современному сценарию. Радышевского долго держали под следствием… потом отпустили. Простили. И даже назначили… ректором Новгородской духовной семинарии.

Забытые подвижники веры

В августе 2014 года исполнилось 300 лет Гангутской битве, морскому сражению Северной войны 1700-1721 годов, состоявшемуся в Балтийском море между русским и шведским флотами. Битва эта закончилась славной победой российского флота. Но никто никогда не интересовался: а был ли на флагмане русской эскадры в тот знаменательный день корабельный священник? А были ли они на кораблях русского флота на завершающем этапе Северной войны? На флагманах эскадр, выходивших в бой, наверное, имелись, а на других судах? Увы, не только нет ответов, но и сами-то эти вопросы доселе не поднимались. А ведь далеко не все флотские иеромонахи были подневольными неучами или циничными ворами.

В морских походах петровского флота служил в период с 1718 по 1723 год священник петербургской церкви Симеона и Анны Василий Керженецкий. На флот он пошел добровольно, еще до царского указа, и был почти единственным, кто имел законченное духовное образование. Василий Керженеций считал службу на флоте собственной духовной миссией. Вероятнее всего, он и благословлял русских моряков на победы на Балтике. Корабельные священники в Петровскую эпоху разделяли все тяготы и риски экипажа. В период с 1722 по 1725 год в морских походах и сражениях на кораблях погибли три иеромонаха. 19 января 1724 года штормовой волной смыло за борт с палубы фрегата «Амстердам-Галей» иеромонаха Матфея Грека. И перекреститься не успели.

А кто был священником при 1-й Камчатской экспедиции (1725-1730 годы) Витуса Беринга? Вероятнее всего, не штатным, а прикомандированным или добровольно примкнувшим к составу экспедиции. Оказывается, очень примечательная личность: монах Игнатий Козыревский. А в миру – Иван Петрович Козыревский. Его дед был якутским казаком, прадед – польским шляхтичем Могилевской земли, попавшим в русский плен во время войны с Польшей царя Алексея Михайловича. На Дальнем Востоке потомок польских дворян и якутских казаков принял постриг, но все равно никак не походил на смиренного и богобоязненного монаха. В 1717-м году на реке Камчатке он основал Успенскую пустынь. В 1721 году на дальневосточных землях русского царства основал Покровский монастырь, а в 1722-м – Спасский монастырь. Видимо, образованный и энергичный монах был знаком с гидрографией, так как в 1726 году представил Витусу Берингу свой «Чертеж как Камчадальского носу, також и морским островам, коеликое число островов от Камчадальского носу до Матмайского и Нифону островов». В 1730 году монах-гидрограф, с докладом об итогах экспедиции и освоении Камчатки отправленный в столицу, был даже представлен императрице Анне Иоанновне. Об этом факте была напечатана заметка в газете «Санкт-Петербургские ведомости» в 1730 году. Видимо, царедворцы не удосужились проверить анкету гостя царицы, допустив до государыни давнего бунтовщика и смутьяна. Во всяком случае, журнал «Сибирский вестник», опубликовав в 1823 году повествование о буйном житии монаха-расстриги, белых пятен в его биографии не убавил.

Правда, вскоре героя сослали на вечное поселение в Угрешский монастырь, а позже и вовсе лишили иноческого звания по решению Синода. Оказалось, Иван Козыревский, уже будучи постриженным в монахи, вместе с казаком Данилом Анцыферовым в 1711 году подняли на бунт казаков, убили царевых приказчиков (госслужащих) и известного первопроходца Атласова. Этого в Синоде и при царском дворе ему не простили. Несмотря на то что был лично представлен царице. От казни инока-расстригу и гидрографа Камчатского побережья спасла только смерть в монастырской тюрьме в декабре 1734 года.

Сюжет, достойный пера русского Дюма, стерся из памяти потомков и истории русской церкви и флота. А жаль.

Александр СМИРНОВ,

действительный член Русского географического общества

Источник: tainy.info